Трехуровневое деление социо¬логии — общесоциологическая теория, специальные теории и, наконец, конкретные эмпирические исследования — исходит из факта, что общая теория и эмпирия всегда связаны между со¬бой, но связаны, как правило, опосре-дованно, через проме¬жуточные уровни научного знания. Очевидно, что трехуровневая модель социологии, сыграв определенную роль в ее развитии, в значительной степени исчерпала свои возможности. В настоящее время предпри¬няты попытки не только усо-вершенствовать эту точку зре¬ния, но и отказаться от нее. И прежде всего заслуживает под¬держки стремление исследователей четко размежевать соци¬ологию с социальной философией. На наш взгляд, чтобы определить структуру социологии, надо исходить из того, что понятие «социальная философия», которое нередко отождествляется с истори-ческим материа¬лизмом, неравнозначно понятию социология. 
Рассмотрим предметную область и структуру экономической социологии через призму основных этапов фор¬мирования экономико-социологической мысли.
Доклассический этап. Серьезными противниками либеральных построений класси-ческой политической экономии с начала XIX в. выступают социалисты А. Сен-Симон (1760—1825), Р. Оуэн (1771— 1858), Ш. Фурье (1772-1837), Л. Блан (1811-1882). Именно из их уст раздается призыв изучать положение людей, а не абстрактные факторы производства. При этом акцент переносится с индивида на общественные классы, которые рассматриваются не просто как «статистические» группы, а как реальные социальные субъекты. По мнению социалистов, в человеке заключено инстинктивное чувство стремления к общему интересу, посредством которого толь¬ко и можно достичь личного счастья. Человек, по их мнению, выступает продуктом разруши-тельной экономической среды. Следовательно изменить человека можно, лишь пре-образуя эту среду.
Особняком на этом этапе стоит фигура немецкого экономиста Ф. Листа (1789—1846), противопоставившего «космополитической», по его выражению, экономической теории А. Смита и Ж.Б. Сэя свою национальную систему политической экономии. В ка-честве само¬стоятельного субъекта у него выступает нация, подчиняющая себе действия индивидов. Если обособленный индивид движим лич¬ной выгодой и склонностью к об-мену, то цели нации состоят в обеспечении безопасности и развитии ее производитель-ных сил. 
В критике классической политэкономии с немецкими истори¬ками многое сближает основателя социологии О. Конта (1798— 1857), представляющего социологию как наи-более конкретную, резюмирующую позитивную науку, завершение системы наук. О. Конт умаляет значение экономики и политики по сравнению с наукой и моралью. В его классификации наук политической эко¬номии даже не находится особого места (предпо-лагается, что это лишь одна из ветвей социологии). У самого Конта человек чувствителен, деятелен и разумен. Причем, побуждения к деятельности у него идут в первую очередь от чувств, а разум выполняет контрольные функции. Таким образом, на первом этапе элементы будущего экономи¬ко-социологического подхода оформляются в среде самих эконо¬мистов альтернативного (нелиберального) толка. Социология еще слишком слаба, а первые социологи не слишком интересуются экономическими вопросами.
Классический этап. В социологии он открывается трудами К. Маркса, в которых экономико-детерминистские элементы пере¬плетаются с элементами социологического и философско-утопического подходов (примерами служат теория формационного раз-вития, концепции отчуждения, эксплуатации, саморазвития лич¬ности). Экономические законы, согласно воззрениям Маркса, не уни¬версальны, и человек выступает как продукт исторических усло¬вий, как «совокупность всех общественных отношений». Достижение материального изобилия и освобождение от репродуктивного труда обеспечат тот скачок в «царство свобо¬ды», который будет означать и самопреодоление «экономического человека».
Жесткую критику политической экономии в стиле О. Конта на рубеже XX столетия продолжает Э. Дюркгейм (1858—1917), ведя огонь как минимум по четырем направле-ниям. Во-первых, он от¬рицает экономизм в объяснении социальных явлений. Во-вторых, в работах Э. Дюркгейма мы сталкиваемся с резким отрицанием индивидуалистских предпосылок. В-третьих, он критикует ограниченность утилита¬ристского подхода к человеческим мотивам. В-четвертых, Э. Дюркгейм от¬казывается от психологизма, процветавшего в начале века (в том числе в экономической теории), призывая искать причины тех или иных социальных фактов в прочих социальных фактах. 
Линию немецких историков продолжают на рубеже веков пред¬ставители молодой немецкой исторической школы. Ее лидер Г. Шмоллер (1838—1917) подчеркивает, что народное хозяйство принадлежит миру культуры и объединяется общностью языка, ис-тории, обычаев данного народа, идей, господствующих в дан¬ной среде. Г. Шмоллер считает, что и либерализм, и социализм слишком упирают на материальные интересы, на внешнее счас¬тье человека. Важная фигура, вышедшая из недр молодой исторической школы, — В. Зомбарт (1863—1941). В своем труде «Современный капитализм» он характеризует хозяйственную систему как органи¬зацию, которой присущ не только определенный уровень исполь¬зуемой техники, но и характерный хозяйственный образ мысли. Велико влияние исторической школы на немецкого социолога и историка М. Вебера (1864—1920), в трудах которого экономичес¬кая социология впервые получает действительно системное изло¬жение и который в своей «Sozialokonomik» пытается найти выход из тупика методологических дебатов между неоклассиками и ис¬ториками. М. Вебер разворачивает систему социологических кате-горий экономического действия. Последнее представляется им как форма социального действия, вбирающего в себя властные и социокультурные элементы. Тему проекции субъективных смыслов в экономических отно¬шениях в этот период развивает и Г. Зиммель (1858—1918). В своей «Философии денег» он концентрирует внимание на элементарных человеческих взаимодействиях, которые он рассматривает как об¬мен. Причем, суть последнего заключена не в перемещении мате¬риальных благ, но в актах субъективного взаимного оценивания. По его словам, «обмен суть форма социализации».
Наряду с классиками экономической социологии следует вновь упомянуть эконо-мистов нетрадиционного толка — Т. Веблена, И. Шумпетера. Наиболее известное изло-жение институциональ¬ного подхода дается Т. Вебленом (1857—1929) на примере «празд¬ного класса» (господствующего класса собственников) с прису¬щими ему ориентацией на поддержание особого элитарного ста¬туса и мотивами престижного потребления, которые слабо впи¬сываются в плоско понимаемую рациональность. Наконец, И. Шумпетер (1883—1950) призывает выйти за пре¬делы чисто экономического анализа и рассматривать экономичес¬кую социологию как элемент экономической науки наряду с экономической историей и статистикой. По его мнению, «эко¬номический анализ исследует, как люди ведут себя всегда и к ка¬ким эко-номическим последствиям это приводит; экономическая социология изучает вопрос, как они пришли именно к такому спо¬собу поведения». 
Неоклассический этап. Первым течением стала индустриальная социология, в первую очередь американская, вытекшая из русла прикладной психоло¬гии и занимавшаяся изучением основ хозяйственной организации и трудовых отношений. Вторым источником экономической социологии на этом этапе становится антропология. Практически одновременно с «Дорогой к рабству» — либеральным манифестом Ф.Хайека, — появляется менее нашумевшая книга «Великая трансформация» антрополога-«субстантивиста» К.Поланьи (1886—1954), написанная с совершен¬но противоположных позиций. Поланьи показывает историчес¬кую ограниченность системы конкурентных рынков, утверждая, что такие рынки в большинстве примитивных и средневековых обществ играют вспомогательную роль и развиваются во многом нерыночными методами (в первую очередь, с помощью государст¬венного регулирования). Становящийся рыночный обмен и товарное хозяйство, по его мнению, в целом регулируются многими средствами: отношениями взаимности (reciprocity), связанными с поддержанием социального положения; способами насильствен¬ного и административного перераспределения; патерналистскими отношениями; и лишь в последнюю очередь, эгоистическим инте¬ресом и стремлением к извлечению прибыли. Ограничения ры¬ночной экономики также связываются с тем, что основные эле¬менты производства (труд, земля и деньги) являются не более чем «фиктивными товарами».
Ведущим направлением экономической социологии в рассмат¬риваемый период становится американский функционализм во гла¬ве с Т. Парсонсом (1902—1979У самого Т. Парсонса человек в качестве субъекта действия (актора) предстает как элемент более общих структур, или систем действия, среди кото¬рых решающая роль отводится норма-тивным структурам. Впоследствии Т. Парсонс вместе с Н. Смелсером (р. 1930) пред-принимают попытку проанализировать природу границ между эко¬номикой и социоло-гией с позиций теории систем. «Экономика, — пишут они, — представляет собой подсистему общества, выделяе¬мую прежде всего на основе адаптивной функции общества как целого». Итогом развития данного направления, получившего название перспективы «хозяйства и общества», становится издание в начале 60-х годов специальной книги Н. Смелсера «Социология эконо¬мической жизни». Автор определяет экономическую социологию как дисциплину, изучающую «отношения между экономическими и неэкономическими аспектами социальной жизни». 
Попыткой возрождения индивидуализма в экономической со¬циологии становится теория социального обмена Дж. Хоманса (1910— 1989) и Блау (р. 1918), истоки которой лежат в бихевиорист¬ской психологии. В этой теории внимание привлекается к «эле¬ментарному социальному поведению», выступающему в виде об¬менных отношений. Каждый индивид более или менее рационально рассчитывает свои усилия и ту выгоду, которую он может полу¬чить в результате собственных действий (причем речь идет не только о материальных, но и о широком круге социальных издержек и выгод). 
Этап профессиональной зрелости. Из институционализма К.Поланьи вырастает тео-рия так назы¬ваемой моральной экономики («moral economy»). Она сформирова¬лась на основе исследований традиционных хозяйств «третьего мира», а также истории станов-ления буржуазных отношений в Западной Европе. В этих исследованиях обращается внимание на ту роль, ко¬торую играли в прошлом и продолжают играть сегодня традицион¬ные («нерациональные») мотивы, связанные с понятиями справед¬ливости, безвозмездной помощи, этики коллективного выживания, характерные для культуры массовых социальных слоев населения.
Из неомарксизма вышло так называемое экологическое течение экономической социологии, представленное А. Стинчкомбом (р. 1933). Он концентрирует внимание на множественности спо¬собов производства, которые включают в себя совокупность при-родных ресурсов и технологий, воздействующих, в свою очередь, на структуру хозяйст-венной организации и социально-демографи¬ческие параметры общества.
Опираясь на теорию социального обмена Дж. Хоманса и эко¬номические теории ра-ционального выбора, формируется теория рационального социального действия Дж. Коулмена (1926—1995). «Ос¬новной признак социологической теории рационального выбора, — считает он, — заключен в комбинации предпосылки рациональ¬ности инди-видов и замещении предпосылки совершенного рынка анализом социальной структу-ры». Коулмен последовательно придерживается принципа методологического индиви-дуализма. 
Особое место по праву занимает американская «новая эконо¬мическая социология», у истоков которой стоит X. Уайт, предло¬живший социологический вариант теории производственных рынков, а наиболее значительной фигурой является М. Грановеттер (р. 1943). Последний пробует нащупать средний путь между мо¬делями «пересоциализированного» и «недосоциализированного» человека в концепции структурной «укорененности» экономичес¬кого действия (embeddedness — термин К. Поланьи). По мнению Грановеттера, в современном обществе все пронизано «сетями» (networks) социальных отношений — устойчивыми системами свя¬зей и контактов между индивидами, которые невозможно втис¬нуть в рамки традиционной дихотомии «рынок — иерархия». В со¬временном обществе эти сети неформальных отношений позво¬ляют находить работу, обмениваться информацией, разрешать большинство всех проблем и конфликтов, минуя судей и адвока¬тов. «Деловые отношения, — отмечает М. Грановеттер, — пере¬мешиваются с социальными». Предпосылку структурной укоре-ненности он дополняет второй исходной предпосылкой — об эко¬номических институтах как социальных конструкциях.
Параллельно с новой экономической социологией развивается родственное ей по духу направление «социо-экономики», провоз¬глашенное А. Этциони (р. 1929) и вводя-щее особое моральное из¬мерение в экономическое поведение человека. Это направле-ние принципиально междисциплинарно и, помимо социологических, приветствует при-менение методов психологии и политических наук. Оно также в более сильной степени ориентировано на вопросы экономической политики.